Отличие артрита от рака

Об особенностях борьбы с ревматическими заболеваниями РИА-АМИ беседует с главным внештатным специалистом-ревматологом Минздрава России, академиком РАМН, директором НИИ ревматологии Евгением Насоновым.

– Евгений Львович, почему ревматоидный артрит так распространен в России?

– К величайшему сожалению, причин большого числа таких больных очень много. Среди них: инфекции, курение, избыточная масса тела, факторы внешней среды, определенная предрасположенность — все это является пусковым механизмом развития болезни. Ревматоидный артрит – коварное заболевание, чем-то напоминающее онкологическое.

Оно имеет латентную фазу, когда проявляются признаки поражения суставов, человек чувствует недомогания, скованность, но все это спонтанно проходит. Такое состояние может длиться месяцами и даже годами. В этот период человек обманывает себя тем, что все пройдет само собой. Это приводит к тому, что пациенты обращаются к врачу слишком поздно.

– Может быть, проблема и в том, что, с одной стороны, к ревматологу очень непросто записаться, а с другой — не каждый терапевт способен распознать ревматическое заболевание и отправить пациента к нужному специалисту?

– Для успешного лечения чрезвычайно важна проблема ранней диагностики. Надо, чтобы уже со студенческой скамьи врач с легкостью мог диагностировать четыре-шесть очевидных признаков ревматических заболеваний, таких как скованность, боль в суставах.

(Где найти детского ревматолога в Петербурге, узнайте здесь)

Мне не хотелось бы ругать наших врачей, я восхищаюсь ими, они порой делают героические дела. Но бывает и так, что больной ходит пять-шесть лет, прежде чем ему поставят диагноз, даже при заболеваниях, диагностика которых очень проста, например, при подагре — остром артрите с поражением пальца стопы.

– Значит, у врачей первичного звена недостаточно квалификации?

– Мы, к сожалению, ослабили качество подготовки медицинских кадров. Раньше врачей готовили более фундаментально. Но сейчас на вооружении есть и новые методы коммуникации, телемедицина, и этот пробел можно восполнить.

Неравномерно распределены ревматологи по регионам – где-то ревматологов достаточно, где-то их не хватает. Я как главный ревматолог считаю, что нам надо вдвое увеличить количество ревматологов. Но я не могу влиять на эти процессы, у меня нет таких возможностей. На прошедшем недавно VI съезде ревматологов России мои коллеги были озабочены именно этим: довести до руководства отрасли информацию о ситуации в ревматологии, достаточно напряженной в некоторых регионах России.

– В чем эта напряженность выражается?

– В одном из своих выступлений я говорил, что бесплатное дорогостоящее лечение доступно, лишь когда человек получает инвалидность. Если бы это не было трагедией, то можно было бы воспринимать как некий курьез: человек выздоравливает, после чего его лишают возможности поддерживать здоровье. У большинства больных отмена терапии приводит к обострению. Да, пациент может быть здоров, но болезнь не ушла. Чтобы поддерживать его здоровье, требуется продолжение лечения, наблюдения. Пока эта проблема существует.

– В таких условиях окончательно вылечить таких пациентов возможности нет?

– Последние программы — и наши, и мировые — как раз основаны на попытке добиться ремиссии и ремиссии без лекарств. Я надеюсь, что в течение трех-четырех ближайших лет мы сможем резко снизить нагрузку на общество с точки зрения затрат на оказание помощи этим больным. Подчеркиваю: пока это только направление научных исследований, мы должны пройти еще очень большой путь.

– А как можно предотвратить развитие ревматических заболеваний?

– Как ни банально, спасение в здоровом образе жизни. Например, избыточная масса тела, ожирение, которое сейчас является большой проблемой и западных стран, и России, — неизбежно приводит к риску развития артрита. Четко показано, что количество артрозов выше в тех странах, где распространены ожирение, метаболический синдром. Курение — это фактор риска не только сердечно-сосудистых заболеваний, но и ревматоидного артрита.

(Как бросить курить в Петербурге, узнайте здесь)

Еще один фактор — несбалансированное питание. Следует насыщать рацион продуктами, обладающими противовоспалительной активностью. Могу, кстати, порекомендовать придерживаться средиземноморской диеты, которая предполагает большое количество фруктов, оливковое масло. Все это имеет значение.

Но полностью убрать риск развития заболевания, если есть к нему предрасположенность — нереально.

– Тогда на чем же основаны ваши надежды?

– Проблема ревматических заболеваний — это проблема иммунологии. Сейчас в этом направлении — беспрецедентный подъем, им занимаются крупнейшие ученые. Мозговой штурм идет во всех странах мира. На ревматологию сейчас работают крупнейшие мировые центры, даже если они не занимаются непосредственно ревматическими заболеваниями. Генетические исследования, создание новых лекарственных препаратов — все это должно дать свои плоды.

– Сегодня много спорят о хондропротекторах. Ваше отношение к ним?

– Проблема остеоартроза не менее сложна, чем ревматоидный артрит. Создать эффективный препарат, который предохраняет хрящ, пока не удалось. Но дело не только в отсутствии препарата. Допустим, перспективный препарат появился. Но при этом у пациента еще и 30–40 кг лишнего веса, да еще неправильная постановка коленного сустава…

К тому же остеоартроз — это сложное заболевание всего сустава, не только хряща. Потому очень сложно получить доказательные данные, что этот препарат действительно помогает. Наша позиция: если есть препарат, чья эффективность недостаточно доказана, но он помогает конкретному пациенту, уменьшает боль, улучшает качество жизни, при этом не вызывают побочных эффектов и не оказывают очень большую финансовую нагрузку на пациента — этого уже достаточно, чтобы врач мог порекомендовать.

Есть такая замечательная фраза: отсутствие совершенного лечения не должно приводить к отсутствию вообще лечения. Да, у нас нет по-настоящему эффективных препаратов, но это не значит, что мы не должны вообще лечить.

– Какие еще инновации внедряются уже сегодня?

– Мы лучше стали понимать механизмы развития болезни. Сейчас мы получили возможность применять то, что в онкологии называется таргетной терапией — мишеневая тактика, которая позволяет воздействовать на определенные механизмы развития болезни.

Но важнее тактики все же стратегия. А она сводится к ранней диагностике и активному использованию более дешевых препаратов. А вот когда они не помогают — тогда оправданно назначение более дорогостоящих, генноинженерных биологических препаратов.

Источник: Елена Бабичева, ria-ami.ru

Ревматоидный артрит и рак, что надо знать про эти два заболевания? Ревматоидный артрит – это тяжелое аутоиммунное заболевание, при котором происходит деформация суставов и сильные боли. И это не все! Теперь ученые утверждают, что такие больные, по сравнению с общей популяцией, подвергаются большему риску для различных типов рака. 

Автор этой статьи Эшли Бойнс — Шак

Читайте.

Результаты исследований, проведенных в течение ряда лет, показали, что общий риск развития рака у людей с ревматоидным артритом (РА) выше, чем у людей без заболевания.

Эти исследования также показали, что частота рака может быть самой высокой в течение первых нескольких лет после диагноза РА у человека.

Эксперты говорят, что эта повышенная восприимчивость к заболеванию раком связана с различными факторами, включая генетику, образ жизни и какие лекарства используются для лечения РА.

Стоит отметить, что больший риск для злокачественных новообразований — не единственная связь рака с РА.

Некоторые лекарства, используемые для лечения РА, также вызывают рак, и наоборот.

Согласно недавним выводам, у людей с РА также было меньше шансов иметь определенные виды рака.

Однако когда они получали эти формы рака, симптомы часто были хуже.

Например, существует общий сниженный риск рака молочной железы, а также рака желудочно-кишечного тракта, печени и толстой кишки среди людей с РА.

Тем не менее, у этих людей есть худший прогноз, связанный с этими видами рака.

На 40 процентов выше смертность среди людей с РА и раком молочной железы по сравнению с людьми с раком молочной железы, но без РА.

Другие связи РА и рака.

Были обнаружены другие связи между раком и РА.

Согласно исследованию, опубликованному в декабре, у людей с РА и плоскоклеточной карциномой, кроветворными злокачественными опухолями или раковыми заболеваниями верхних дыхательных путей и предстательной железы их перспективы и смертность были хуже.

Люди, у которых РА наряду с раком предстательной железы, перспективы и смертность  были на 50% выше, чем у тех, у кого был рак предстательной железы, но не было РА.

В исследовании также отмечалось, что у людей с РА наблюдалось увеличение заболеваемости раком легких с худшим прогнозом и повышенным риском развития лимфопролиферативных злокачественных новообразований, включая лимфому Ходжкина и неходжкинскую.

Однако у людей, у которых были как РA, так и неходжкинская лимфома, были одинаковые показатели выживаемости у людей с этим типом лимфомы из общей популяции.

Есть некоторые свидетельства того, что лекарства РА могут вызвать повышенный риск развития рака, хотя некоторые из методов лечения РА и рака иногда могут накладываться друг на друга.

Некоторые данные свидетельствуют о том, что антирегулярные препараты, модифицирующие болезнь (DMARDs),  могут увеличить риск развития рака. (Мое примечание. Примеры DMARDs — Гидроксихлорохин (Плаквенил) и сульфасалазин (Azulfidine)) 

Более конкретно, кажется, что некоторые традиционные DMARD могут увеличить риск развития специфических связанных с этим раковых заболеваний.

Азатиоприн был связан с повышенным риском развития лимфопролиферативных расстройств и других злокачественных новообразований у людей с РА, в то время как циклофосфамид, по-видимому, увеличивает риск развития гематологических злокачественных опухолей, рака мочевого тракта и мочевого пузыря и других.

Ученые при перечислении побочных эффектов некоторых внутривенных или инъекционных биологических препаратов также предупреждают, что они имеют повышенные риски для некоторых видов рака, таких как лимфомы.

Эти препараты включают анти-TNF-агенты, ингибиторы JAK и ингибиторы В-клеток.

Задача для медицинских работников.

Этот очевидный риск между терапиями, используемыми для управления РА и потенциальной повышенной злокачественностью, может стать серьезной проблемой для исследователей и врачей.

Люди с РА имеют повышенный риск развития лимфомы и рака легких по сравнению с общей популяцией.

Однако

«этот риск, по-видимому, связан с наличием самого РА, а не с использованием биологических препаратов, как показали недавние крупные исследования»,

— говорит доктор Лаура Капелли, MHS, доцент медицины в области разделения ревматологии в Johns Hopkins Школа медицины в Мэриленде, в советник по ревматологии .

Другой ревматолог, д-р Эрик Л. Маттесон, профессор кафедры ревматологии и профессор медицины в клинике Майо в Миннесоте, сказал советнику по ревматологии:

«РА ассоциируется с более чем двукратным увеличением риска развития лимфомы. Этот риск выше у пациентов с высокой активностью заболевания и с более тяжелыми заболеваниями, включая внесуставное вовлечение ».

Консультации для пациентов.

Фонд Артрита предлагает, чтобы люди с РА помнили о том, какие факторы риска они могут контролировать.

Например, бросить курить важно, поскольку РА и заболевания легких связаны с более высокой распространенностью и с худшим прогнозом и шансом на смерть.

В конце концов, было обнаружено, что люди с РА, которые курят, на 40% чаще развивают рак легких, чем курильщики, у которых нет РА.

Исследователи отметили, что хроническое воспаление может быть ключевым компонентом повышенного риска развития рака у людей с РА.

На веб-сайте Фонда артрита говорится, что

«при принятии решения о принятии любого лекарства необходимо учитывать повышенный риск серьезного заболевания, даже если он мал».

Позже он отмечает, что неконтролируемое РА может привести к серьезным и, возможно, опасным рискам для здоровья, так что людям важно взвешивать риски и выгоды при выборе плана лечения для борьбы с РА.

Перевод Галины Лушановой с небольшими сокращениями.

Ссылка на первоисточник

Подчеркнутые фразы в оригинале статьи являются активными ссылками.