Старый анекдот с подагрой
Вот просматривала фото из Катманду, и вспомнила, что у нас там была презамечательнейшая история.
Расскажу, удержаться нету сил.
Улица Катманду для привлечения внимания.
Значит, один чудак, который имеет некоторое влияние на мою сестру Таню, узнав, что она собирается в Непал, решить ее напрячь. Отказать она ему не могла, и этот падла знала об этом. Ну, неважно. Короче решил он заказать Танюхе привезти ему лекарства. Я, конечно, сначала подняла кипиш, что нас не пропустят через границу, и в лучшем случае отымут пилюли, а в худшем припишут контрабанду сами знаете чего (из Катманду же везти будем). Ну, потом я поспрошала у бывалых, и успокоилась: можно везти лекарства в заводской упаковке для себя, и желательно с чеком или рецептом врача. Чек и рецепт нам пообещали. Ага. Ну, согласилась я с этим.
А в Непале значит у этого чудака была якобы знакомая врач, которая выпишет и пропишет только самое хорошее (чудак болел подагрой) из местных трав, то и сё. Такое, что он враз вылечится и перестанет болеть.
Ну, мы прилетели в Непал, договорились с этой Галей (ее Галя звали — врача то), что после трека в горы вернемся в Катманду и заберем у нее лекарства.
Прошли мы трек, звоним Гале. Она назначает нам встречу в своей клинике. О, думаем мы, продвинутая Галя, клиника у нее. Ну и поехали мы к ней за лекарствами от подагры. Встретились мы действительно возле клиники — городской, там даже скорая помощь была рядом, помойка недалеко, ну, в общем, все как в Катманду. И повела нас Галя не в Клинику, а в соседний квартал, там где куча лавок для местных, торговля напропалую идет. А среди этих лавочек аптека. Над аптекой второй этаж, она нас туда повела в свой кабинет (клинику). Кабинет — с фанерными стенками и дверью, на которой висит копия ее сертификата (Галя вообще то оказалась кож венерологом), но со своей аптекой. Вот как.
В общем, когда мы заговорили о лекарствах для чудака с подагрой, Галя быстро переключилась на тему, как классно жить простой украинской девушке (уже совсем не девушке) в Непале, ичто она в Украину больше не вернется.
Через час она пошла выписывать рецепт и посылать посыльного дядьку за недостающими пачками лекарств. Лекарств оказалось много и вот почему.
Чудак лично с Галей не был знаком. Когда-то он познакомился (случайно) с неким Володей, и (случайно) узнал, что у Володи те же проблемы с суставами, Володя сразу же написал Чудаку телефон Гали и сказал, что та его вылечила, а Чудака и подавно вылечит.
Чудак, узнав что Танюха летит в Непал, недолго думая, позвонил Гале в Непал и сказал: спаси, помоги, Галя, мне бы того же, что ты давала Володе, только в два раза больше. Галя сказала: Хорошо.
И вот выписывает Галя большущий рецепт: сначала мази и таблетки от подагры, а потом мази и свечи от геморроя. Мы слегка удивились, но виду не подали — может он скрывал свою тайную проблему?
В итоге мы забрали сумку с кучей лекарств, попрощались с Галей (которая еще успела нам поездить по ушам и поводить по соседним лавкам отовариться).
Эпилог.
Таблетки мы провезли без проблем, когда Танюха пришла отдать их Чудаку, то он серьезно удивился, что пилюль так много, что ему теперь придется лечить не только подагру, но и геморрой.
Оказалось, что Володя болел сразу двумя болезнями, от которых спасла его Галя, но Чудак не удосужился даже узнать об этом. Тупо попросил того же и побольше.
Когда Танюха вручила ему огромный пакет,Чудак сначала округлил глазки (прочитав в рецепте — мазать анус, и туда же совать свечи), но сказал — Спасибо!, пожал ей крепко руку, опустив глаза к полу, и больше ее на тему лекарств не трогал.
А мы ржали как кони, когда поняли как же он лопухнулся (ведь за это деньги были уплочены и немаленькие). Да и поняли мы все еще в Непале.
Кстати, это все были лекарства индийского производства Хималайя, которые за копейки можно купить у нас в аптеках…
Лошара.
Источник
Анекдоты № 772 от 06.02.2015 г.
Шахматы президента
Жюль Греви (1807-1891, президент Франции 1879-1887) был большим любителем шахмат и, став президентом палаты депутатов в 1876 году, часто по вечерам играл партию-другую в «Grand Cafe».
Вскоре постоянным партнёром Греви в этом кафе стал один пожилой и прилично одетый человек, с которым президенту палаты было интересно играть и беседовать, но они так и не представились друг другу.
Став президентом Франции, Греви на время забросил шахматы, но потом вспомнил про «Grand Cafe» и про своего партнёра. Греви обратился к своему старому приятелю генералу Паттье с просьбой привести к нему этого незнакомца, чтобы сыграть несколько партий — ведь генерал часто сопровождал Греви в кафе и знал этого человека в лицо.
В кафе генерал сразу же подошёл к незнакомцу и обратился к нему:
«Милостивый государь, давно мы с вами не видались. Но президент вас не забыл. Не хотите ли с ним сыграть партию?»
Незнакомец ответил:
«О, это невозможно!»
Паттье настаивал:
«Напротив! Президент поручил мне привезти вас в Елисейский дворец».
Незнакомец, однако, твёрдо стоял на своём:
«Генерал, повторяю вам, что это невозможно… Невозможно после обнародования декретов. Я — церковный сторож».
Незнакомец имел в виду целый ряд антиклерикальных декретов принятых по инициативе президента Греви в 1880 году.
Предпочитаю подагру!
13-й граф Дерби (1775-1851) последние тридцать лет своей жизни страдал от подагры. Один виноторговец прислал графу несколько бутылок вина с уверениями, что оно хорошо помогает против подагры.
Граф Дерби отослал вино обратно с запиской:
«Благодарю за любезность. Я пробовал ваше вино, но, извините меня, предпочитаю ему подагру».
Мост или купание
Когда маршал Луи-Николя Даву (1770-1823) стоял с войсками в Варшаве, он потребовал у местных властей навести мост через Вислу в определённом месте. Поляки под разными предлогами откладывали наведение моста и вывели маршала из себя, который вызвал к себе президента Варшавы Станислава Вонгжецкого (1765-1845) и заявил ему:
«Если послезавтра, в 12 часов пополудни, моста на Висле не будет, вы перейдете через неё, как она есть, на другой берег».
Про купание президента Варшавы никто ничего не слышал.
Selfmademan
Один из поклонников Бенджамина Дизраэли (1804-1881) с восторгом обратился к Джону Брайту (1811-1889):
«Им нельзя не восхищаться. Он сам сделал себя человеком!»
Брайт спокойно ответил:
«Это я знаю, как знаю ещё и то, что он обожает своего творца».
Джон Брайт был министром торговли во втором правительстве Уильяма Гладстона (1809-1898).
Ещё о пьянстве генерала Гранта
В своё время я уже приводил этот анекдот в сокращённом варианте.
Во время Гражданской войны в США генерала Гранта завистники стали регулярно обвинять в горьком пьянстве. Однажды к президенту Линкольну явилась делегация конгрессменов и потребовала немедленно отправить генерала Гранта в отставку: он, мол, пьёт слишком много виски и поэтому совершает грубые ошибки.
Линкольн несколько минут переваривал услышанное, а потом спросил:
«Господа, может быть вам известна фирма, где Грант берёт свой виски?»
Удивлённые делегаты растерянно отвечали, что не знают этой фирмы.
Тогда Линкольн показал им только что полученную телеграмму о новой победе Гранта и сказал:
«Жаль! А то бы я послал всем генералам по бочонку такого виски, для того, чтобы они все научились совершать такие ошибки, как генерал Грант. Ведь вчера он опять одержал большую победу над противниками».
Тонкости этикета при английском дворе
Когда английский король Эдуард VI (1537-1553, король с 1547) обедал вместе со своими сводными сёстрами Марией и Елизаветой, то они должны были сидеть на скамье настолько удалённой от их государя, чтобы тень от тронного балдахина не могла на них упасть.
Король Англии Джеймс (Яков) I (1566-1625, король Англии с 1603) в 1610 году произвёл своего сына Генриха (1594-1612), ставшего тогда же принцем Уэльским, в рыцари только для того, чтобы тот мог обедать со своими родителями за одним столом.
Славный камень
Павел Павлович Демидов (1839-1885) принимал как-то одного французского банкира. Во время беседы Демидов обратил внимание на булавку банкира и заметил:
«Какой славный камень на вашей булавке!»
Банкир обрадовался похвале и с важным видом стал рассказывать, с каким трудом он достал этот камень, и как дорого он стоит.
Демидов перебил банкира:
«Я знаю. У меня камин в Петербурге сделан из такого камня, и стоил, действительно, что-то очень дорого».
Я с тобой, Фриц!
Когда в 1848 году началась война между Данией и Пруссией из-за Шлезвиг-Гольштейна, Россия направила к району столкновений эскадру под командованием адмирала Ивана Петровича Епанчина (1791-1875).
Эскадра должна была продемонстрировать Пруссии, что в этом конфликте Россия поддерживает Данию, и прекрасно справилась со своим заданием. Датский король Фридрих VII (1808-1863, король с 1848) проникся добрыми чувствами к адмиралу Епанчину и часто приглашал его во дворец, усаживая за стол рядом с собой.
К концу обеда Епанчин обычно становился сильно навеселе, похлопывал короля дружески по плечу и ласково говорил ему:
«Не бойся немцев, Фриц! Пока Епанчин с тобою, можешь быть покойным!»
Галопом по Европам. Вып. 9. Короли и королевы Англии
(Продолжение следует)
Источник
Подагра, ревматизм, мигрень, от ревности и зависти вспухла печенка…
Напрасно генерал жаловался на ожирение сердца, на подагру.
Он слегка страдал подагрой и потому, боясь простуды, не выезжал.
Он говорит, что у него и подагра, и нервы, и тик, и ревматизм — все поднялось разом, когда он объяснился с графом.
Кроме сумасшествия, у него был катар желудка, подагра и много других болезней; ему приходилось назначать диету и держать впроголодь, но он ел и не ел с одинаковым удовольствием, гордился своими болезнями, а за подагру даже благодарил доктора Шевырева и весь тот день громко покрикивал на больных, строивших снежную гору: ему смутно представлялось, что он генерал, назначенный наблюдать за постройкою грозной крепости.
Как ни силен был ночью припадок подагры, как ни скрипели потом нервы, а Кистунов все-таки отправился утром на службу и своевременно начал приемку просителей и клиентов банка. Вид у него был томный, замученный, и говорил он еле-еле, чуть дыша, как умирающий.
В этом привилегированном месте устроился самый давний обитатель овсянниковского дома, бывший опереточный тенор Лидин-Байдаров, слабоумный, тупой и необыкновенно спесивый мужчина, с трудом носивший на тонких, изуродованных подагрой ногах свое грузное и немощное тело.
— Каково здоровье? — спросил его Бирон с живым участием, усаживая в кресла. — Эй! Кульковский! Скамейку под ноги дорогого гостя! Я знаю, вы страдаете подагрою. Подушку за спину!
— Очень рад с вами познакомиться! — сказал он Вихрову, не поднимаясь, впрочем, с своего места и не переставая даже раскладывать карты. — Извините, что не встаю: болен, подагра!
— Да, не худо! У вас, говорит, пожалуй, чахотка, кхи, кхи! А я говорю: подагра да раздражение в желудке; кхи-кхи! А он мне: может быть, и чахотка. Как ты, кхи-кхи! Как ты думаешь, душенька: чахотка?
Ночью у меня был припадочек подагры, все утро провел в хлопотах и побегушках, потом эти волнения, овации, эта ажитация… устал!
Лечился П. В. Шумахер от подагры и вообще от всех болезней баней. Парили его два банщика, поминутно поддавая на «каменку». Особенно он любил Сандуновские, где, выпарившись, отдыхал и даже спал часа два и всегда с собой уносил веник. Дома, отдыхая на диване, он клал веник под голову.
Сам Дмитрий Васильич сидел в это время на балконе в покойных катающихся креслах: ходить он, по милости подагры, не мог.
Незаметно для самих себя и совсем уже незаметно для постороннего взгляда они осторожно правеют или, вернее, линяют до тех пор, пока не отрастят себе живот, не наживут подагры и болезни печени.
Вспомните аристократизм, эту застарелую подагру нравственного мира, иудейскую проказу исключительной национальности и проч.
Во всяком человеке, конечно, таится зверь, зверь гневливости, зверь сладострастной распаляемости от криков истязуемой жертвы, зверь без удержу, спущенного с цепи, зверь нажитых в разврате болезней, подагр, больных печенок и проч.
А может быть и то: поэта
Обыкновенный ждал удел.
Прошли бы юношества лета:
В нем пыл души бы охладел.
Во многом он бы изменился,
Расстался б с музами, женился,
В деревне, счастлив и рогат,
Носил бы стеганый халат;
Узнал бы жизнь на самом деле,
Подагру б в сорок лет имел,
Пил, ел, скучал, толстел, хирел.
И наконец в своей постеле
Скончался б посреди детей,
Плаксивых баб и лекарей.
— Я была подготовлена к этому, — говорила она спокойным контральто, и её голос красиво вибрировал на верхних нотах. — После второго удара он почти каждый день жаловался на колотья в сердце, перебои, бессонницу… Говорят, он там очень волновался, кричал… накануне он ездил в гости к Олесову — тут есть один помещик, полковник в отставке, пьяница и циник, разбитый подагрой. Кстати, у него есть дочь, — вот сокровище, я тебе скажу!.. Ты познакомишься с ней…
Старушка няня, единственная крепостная князя Дмитрия, на попечение которой отданы были обе малютки, помещалась вместе с девочками в детской, рядом с кабинетом и спальней отца, которого после смерти жены подагра стала часто и надолго приковывать к постели и креслу на колесах.
В Дрездене, на Брюлевской террасе, между двумя и четырьмя часами, в самое фешенебельное время для прогулки, вы можете встретить человека лет около пятидесяти, уже совсем седого и как бы страдающего подагрой, но еще красивого, изящно одетого и с тем особенным отпечатком, который дается человеку одним лишь долгим пребыванием в высших слоях общества.
Настал и тот неизбежный день, когда Барнум, особенно обеспокоенный приступом подагры, первый заговорил с дочерью о своих годах и болезнях, о быстротекущем времени и, наконец, о той роковой поре, когда девушке надо подумать о покровителе и спутнике жизни, а отцу — о внуках.
В избе, где он ночевал, была одна хозяйка, вдова, солдатка лет 30, довольно белая, здоровая, большая, русая, черноглазая, полногрудая, опрятная — и потому вы легко отгадаете, что старый наш прелюбодей, несмотря на серебристую оттенку волос своих и на рождающиеся признаки будущей подагры, не смотрел на нее философическим взглядом, а старался всячески выиграть ее благосклонность, что и удалось ему довольно скоро и без больших убытков и хлопот.
После обеда Кирила Петрович предложил ехать верхом, но князь извинился, указывая на свои бархатные сапоги и шутя над своею подагрой; он предпочел прогулку в линейке, с тем чтоб не разлучаться с милою своей соседкою.
Мужик Иван Петров был из зажиточных; ел не только щи с мясом, а еще, пожалуй, в жирную масляную кашу ложку сметаны клал, не столько уже «для скусу», сколько для степенства — чтобы по бороде текло, а ко всему этому выпивал для сварения желудка стакан-два нашего простого, доброго русского вина, от которого никогда подагры не бывает.
Вожеватов. Набегали двое: старик какой-то с подагрой да разбогатевший управляющий какого-то князя, вечно пьяный. Уж Ларисе и не до них, а любезничать надо было: маменька приказывает.
Пищик(идет за ней). Значит, теперь спать… Ох, подагра моя. Я у вас останусь… Мне бы, Любовь Андреевна, душа моя, завтра утречком… двести сорок рублей…
Хотелось мне, во-вторых, поговорить с ним о здешних интригах и нелепостях, о добрых людях, строивших одной рукой пьедестал ему и другой привязывавших Маццини к позорному столбу. Хотелось ему рассказать об охоте по Стансфильду и о тех нищих разумом либералах, которые вторили лаю готических свор, не понимая, что те имели, по крайней мере, цель — сковырнуть на Стансфильде пегое и бесхарактерное министерство и заменить его своей подагрой, своей ветошью и своим линялым тряпьем с гербами.
Доктора находили, что это артрическая острота (рассыпная подагра), перешедшая впоследствии в подагру атоническую — нервную.
Серебряков. Нет, мне душно… Я сейчас задремал, и мне снилось, будто у меня левая нога чужая. Проснулся от мучительной боли. Нет, это не подагра, скорей ревматизм. Который теперь час?
— За-ме-чательно подлая! — возмущался Кистунов, нервно вздрагивая плечами. — Глупа, как сивый мерин, черт бы ее взял. Кажется, у меня опять подагра разыгрывается… Опять мигрень…
— Ваша светлость знаете мои немощи… несносная подагра! ох!.. к тому ж начинаю худо видеть, худо слышать.
Астров. Роскошная женщина. (Осматривает склянки на столе.) Лекарства. Каких только тут нет рецептов! И харьковские, и московские, и тульские… Всем городам надоел своею подагрой. Он болен или притворяется?
При слове «вассал» Миних и Остерман встали с мест своих, — последний, охая и жалуясь на подагру, — оба смотря друг на друга в каком-то странном ожидании. Никогда еще Волынской не доходил до такой отчаянной выходки; ему наскучило уж долее скрываться.
Он был очень толст, страдал подагрой. И. С. Тургенев ему говорил: «Мы коллеги по литературе и подагре».
Шипучин. Хорошо, сударыня, я разберу… приму меры… Уходите… после!.. (B сторону.) У меня подагра начинается!..
— Хо-хо-хо! Это — пардон! — вы врёте! Какое удовольствие видеть старика, разбитого подагрой и болящего от неутолимой жажды выпить водки? Лет двадцать пять тому назад можно было действительно радоваться при виде Васьки Олесова… И много женщин радовались… а теперь ни вы мне, ни я вам совершенно не нужны… Но при вас мне дадут водки, — и я рад вам!
А вот когда меня разбила подагра, она явилась и говорит: «Ты один, я одна…» и прочее такое.
Его как-то сразу подцепила подагра.
Серебряков. Говорят, у Тургенева от подагры сделалась грудная жаба. Боюсь, как бы у меня не было. Проклятая, отвратительная старость. Черт бы ее побрал. Когда я постарел, я стал себе противен. Да и вам всем, должно быть, противно на меня смотреть.
Астров. Я сегодня ничего не ел, только пил. У вашего отца тяжелый характер. (Достает из буфета бутылку.) Можно? (Выпивает рюмку.) Здесь никого нет, и можно говорить прямо. Знаете, мне кажется, что в вашем доме я не выжил бы одного месяца, задохнулся бы в этом воздухе… Ваш отец, который весь ушел в свою подагру и в книги, дядя Ваня со своею хандрой, ваша бабушка, наконец, ваша мачеха…
Астров. Гроза идет мимо, только краем захватит. Поеду. И, пожалуйста, больше не приглашайте меня к вашему отцу. Я ему говорю — подагра, а он — ревматизм; я прошу лежать, он сидит. А сегодня так и вовсе не стал говорить со мною.
В конце этого разговора было обоими решено: когда настанут после весеннего равноденствия тихие дни на океане, Барнум с дочерью поедут в старую Европу: милый па — купать свою подагру в целебных источниках, она — осматривать дворцы, развалины и пейзажи по Бедекеру.
Соня. Не выписывать же сюда для твоей подагры целый медицинский факультет.
До пятидесяти лет прожил он холостяком, успев в продолжение этого времени нажить основательную подагру и тысяч триста денег; имение свое держал он в порядке и не закладывал, развлекаясь обыкновенно псовой охотой и двумя или тремя доморощенными шутами, и, наконец, сбирал к себе раза по три в год всю свою огромную родню и задавал им на славу праздники.
— Знаете что — хотите кататься в лодке? Доедем до леса, там пойдём гулять и к обеду вернёмся. Идёт? Я ужасно рада, что сегодня такой ясный день и я не дома… А то у папы опять разыгралась подагра, и мне пришлось бы возиться с ним. А папа капризный, когда болен…
Вот вы приехали сюда с мужем, и все, которые здесь работали, копошились, создавали что-то, должны были побросать свои дела и все лето заниматься только подагрой вашего мужа и вами.
Ты вечностью, а я подагрой!
[С. И. Клименков, почтенный и всем известный в Москве врач, который 15 лет был медиком, и другом покойного Загоскина и всего его семейства, но которого, по несчастию, он не слушался в последние два года, призванный только за три дня до кончины Загоскина, полагает, что она произошла вследствие истощения сил больного, сначала гидропатией, потом средствами горячительными и раздражающими, наконец четырехмесячным употреблением Цитманова декокта; что наследственная подагра, гнездившаяся в нем издавна, несмотря на трезвую и правильную жизнь, при существовавшей тогда эпидемии в Москве кровавых дизентерий, бросилась на пищеварительные органы и произвела воспаление и антонов огонь.]
Один из них был важный: седовласый, вихрастый, с отвисшими щеками и все презирающим взглядом строго выпученных мутноватых глаз человека, утомленного славой. Он великолепно носил бархатную визитку, мягкие замшевые ботинки; под его подбородком бульдога завязан пышным бантом голубой галстух; страдая подагрой, он ходил так осторожно, как будто и землю презирал. Пил и ел он много, говорил мало, и, чье бы имя ни называли при нем, он, отмахиваясь тяжелой, синеватой кистью руки, возглашал барским, рокочущим басом…
Ассоциации к слову «подагра»
Синонимы к слову «подагра»
Предложения со словом «подагра»
- Острый приступ подагры лечится полным покоем, голодом в течение 1-2 дней, обильным щелочным питьём.
- Масло зародышей пшеницы оказывает благоприятный эффект при лечении подагры, тяжёлых нарывов, перемежающейся хромоты и других заболеваний.
- Учитывая, что вся мочевая кислота проходит через почечные фильтры, больные подагрой имеют большой риск заболеть почечно-каменной болезнью.
- (все предложения)
Значение слова «подагра»
ПОДА́ГРА, -ы, ж. Болезнь суставов и тканей, заключающаяся в отложении в них солей, вызываемом нарушением обмена веществ в организме. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова ПОДАГРА
Источник